Звёздный

Небольшой сабантуй на березовой светлой опушке,
Старомодные песни про чьи-то напротив глаза.
Со студенческих лет не встречались друзья и подружки -
Однокурсники мамы и тот, в чьих глазах бирюза.

Ах ты, осень багряная – бабье счастливое лето!
И у мамы на солнце сверкают рыжинки волос,
Так кокетливо смотрит и гладит игриво при этом
Синеглазого "дядю", стоящего возле берёз.

Только что же я злюсь? Почему тот мужчина тревожит?
Загорелые руки… и шрам небольшой на губе…
Отчего же мурашки бегут, обжигая, по коже?
Словно это меня прижимает он крепко к себе.

- Дочка как подросла! Женихов-то еще не приводит? -
Мама звонко смеется: - Быть может, растет для тебя?
А сама же с него глаз безумно-влюбленных не сводит,
Словно вечер торопит, браслетик часов теребя.

- Да зачем мне юнцы? У них души, как лица прыщавы,
На уме только секс, и в помине любви не видать! -
Я без слов прошептала: - Отдай синеглазого, мама!
А она же, смеясь, прижималась опять и опять.

Тихий вечер садился на лес, на поляну и дачи,
Пелись Визбора песни, гитарный звучал перебор.
И для каждого был он по-своему важен и значим.
Догорая, алел в темноте полуночный костёр,

А на углях и детство сгорало осенней листвою...
Поздно все разошлись, разбрелись по домам ночевать.
Если б только позвал синеглазый (не мой!) за собою...
Только он промолчал. Ну, а мама стелила кровать.

Я проснулась пораньше – белеет листок рядом с рамой.
Торопливо писала, прощаясь, мужская рука.
Завиток к завитку - аккуратные буквы для мамы,
А внизу для меня - почему только сбилась строка?...


© Copyright: Полонина Ирина, 2007
Свидетельство о публикации №1708161318
Художник Якимова Виктория

Жила - была белочка. И такая она была модница и раскрасавица - летом одевалась в рыжую шубку, зимой- в белую. Зубки у нее были остренькие, коловшие орехи, как щипцы. Пролетал над лесом ангел, и она так ему понравилась, что он решил ей сделать подарок: полетел в райские сады, сорвал там золотой орешек и сбросил белке.
Но, к несчастью, белочка была очень благоразумна и бережлива и решила спрятать райский орешек до черных дней, когда уже трудно будет добывать пищу.
Прошло много лет и зим, и не раз белочке хотелось отведать необычного орешка, но кушать его она все же не стала. Однажды у нее наступила черные дни . Она состарилась, ножки у нее скрючило, шкурка облезла. И решила она скушать орешек. Полюбовалась им в последний раз, положила в рот, а разгрызть не может- зубов нет...
Пролетал над лесом ангел и видит: лежит под деревом мертвая белочка в облезлой шубке и держит в руках золотой орешек из райского сада...

Когда дают тебе орешек, то радуйся ему сразу, сейчас, потому- что потом, может, уже не доведется...

Л. Н. Андреев "Сказка серебряного века"

Василий Федорченко

Стёжки-дорожки

Расплелась в степи дорожка.
И, как ленты, из-под ног
Разлетелись порознь стёжки
В травах в поисках дорог.

Та – на запад, та – на север,
Та – на юг, та – на восток.
Побежали вправо, влево,
Прямиком, наискосок.

Запетляли стёжки эти, –
Так весною ручейки,
Подгоняемые ветром,
Ищут змейкой путь реки.

Если сшить в одну все ленты,
Простелить на всём пути,
Не одно нам нужно лето,
Чтоб конец тропы найти –

В чабрецовом аромате
Или, может быть, во ржи.
Но нам меньше лет не надо –
Мы хотим искать всю жизнь!

К горизонту путь проложен.
В чистом поле – мой и твой:
Мы пришли по двум дорожкам,
А уходим по одной.

8 апреля 2011 г.
Приазовье, степь.
© Copyright: Василий Федорченко, 2011
Свидетельство о публикации №11104083698
http://www.litprichal.ru/work/81556/" onclick="window.open(this.href);return false;

Василий Федорченко

Утро янтарного лета

Земля спозаранку лучами согрета.
Как утренний кофе, и смех твой горяч.
Смеётся в окно и янтарное лето,
Бросая в лицо мне свой солнечный мяч.

Порхает у форточки ветер весёлый,
Уставший гнать волны по вызревшей ржи.
Жужжат меж собой полусонные пчёлы.
Вдогонку за снами несутся стрижи.

Трезвонят им «бис» удивлённые птицы.
Петух, словно резаный, вслед им орёт
Деревня проснулась. Деревне не спится.
Лишь спит одним глазом воинственный кот.

Так долго смотреть на картину рассвета
С ребячьим восторгом нельзя не любя.
И ты мне – как утро янтарного лета,
А я – тёплый ветер, обнявший тебя.

http://www.litprichal.ru/work/60294/" onclick="window.open(this.href);return false;

Василий Федорченко

Утро янтарного лета

Земля спозаранку лучами согрета.
Как утренний кофе, и смех твой горяч.
Смеётся в окно и янтарное лето,
Бросая в лицо мне свой солнечный мяч.

Порхает у форточки ветер весёлый,
Уставший гнать волны по вызревшей ржи.
Жужжат меж собой полусонные пчёлы.
Вдогонку за снами несутся стрижи.

Трезвонят им «бис» удивлённые птицы.
Петух, словно резаный, вслед им орёт
Деревня проснулась. Деревне не спится.
Лишь спит одним глазом воинственный кот.

Так долго смотреть на картину рассвета
С ребячьим восторгом нельзя не любя.
И ты мне – как утро янтарного лета,
А я – тёплый ветер, обнявший тебя.
http://www.litprichal.ru/work/60294/" onclick="window.open(this.href);return false;

Василий Федорченко

Воспоминание о лете

На самом краешке земли,
Где разлилась рожь золотая,
Венок с тобою мы плели;
И нам кричали журавли,
Под облаками пролетая.

Ты помахала им венком,
А я букетиком ромашек,
Что, словно клочья облаков,
Под шелест белых лепестков
Легли у ног уставших наших.

И в платье цвета облаков
Ты мне ромашкою казалась.
Был к солнцу я взлететь готов,
Когда ты парой лепестков
Горячих губ моих касалась.

Но, словно стая журавлей,
Вдруг заслонила туча солнце.
И полилась всё веселей
Слепого дождика капель –
И с ней наш смех в ромашки льётся…
http://www.litprichal.ru/work/54775/" onclick="window.open(this.href);return false;

Очень понравилось, спасибо!

Василий Федорченко

Жаркий день

Жжёт ступни ног горячая тропа.
На зной друг другу жалуются птицы.
Сомлевший ветер в обморок упал,
На дне травы лежит – не шевелится.

И лень о чём-то думать, говорить
И даже шевельнуться сонным сердцем.
Сейчас бы бросить всё – и до зари
В воде по горло в речке отсидеться,

Уставшая до одури река
Спит в сказке лугового аромата,
На зеркале согретом облака
Растаяли, как сахарная вата.

От солнечного пыла бредит день,
И ждать от туч защиты нету шанса.
И тут, и там пружиной сжалась тень,
Чтоб к вечеру во всю длину разжаться.

Горит июнь безжалостным костром,
Презрев свои обычные пределы.
И кажется, что входим мы не в дом,
А прячемся под своды цитадели.
http://www.litprichal.ru/work/54892/" onclick="window.open(this.href);return false;

классно

Василий Федорченко

Запахи лета
Запах лета, празднично бодрящий,
Память возвращает в отчий дом.
В детские года пропах я в нём
Мятой, чередою и ромашкой,

Зверобоем, донником, крапивой,
Цветом липы, лепестками роз.
Оттого я сердцем в землю врос,
Потому я сильный и счастливый!

Луговому клеверу, шалфею,
Чабрецу ползучему я рад
И, вдыхая сладкий аромат,
На глазах любимой молодею.

Запах хвои выдыхают ели.
Терпкостью черёмуха манит.
От тоски, усталости, обид
Лечит душу трепетное зелье.

И пьянит меня твой винный ветер
Выдоха и вдоха на губах.
Если он мускатом лишь пропах,
То ты пахнешь вся душистым летом!

© Copyright: Василий Федорченко
http://www.litprichal.ru/work/57251/" onclick="window.open(this.href);return false;

Ксюша рисовала, увлечённо высунув язык, а Ариадна просто выводила зелёным карандашом каракули. Когда на одной стороне листка не осталось места, она перевернула его и нарисовала завитушку на чистой стороне. А потом на бумагу легла строчка. За ней увязалась вторая, третья, четвёртая.

– Дай! – прервала рождение строчек Ксюша. Ей понадобился зелёный карандаш, чтобы нарисовать травку.

Ариадна отдала ей его, а себе взяла красный. Второе четверостишие она написала им, а третье пришлось дописывать чёрным: маленькой художнице понадобился красный цвет. Послышались приближающиеся шаги, и пальцы Ариадны выпустили карандаш. На плечо опустилась рука Ярослава.

– Ну, пойдём, обсудим план действий. Ника, побудь пока с девочкой.

Ариадна снова увидела Влада, и сердце сжалось. Ярослав указал на кресло:

– Садись.

Девушка села. Даниил устроился рядом с ней на подлокотнике, а Ярослав присел на диван в ногах у Влада.

– В общем, так... Тебе придётся идти с нами через чёрную реку, золотце. Знаешь, что это такое?

Ариадна кивнула.

– Да, Даня говорил...

– Хорошо. Главное, что от тебя требуется – это настраиваться на Влада, а мы уж сориентируемся. Выплывем как-нибудь.

Ночное купание, руки-водоросли и струнка-горнист, вспомнилось Ариадне. Ярослав кивнул.

– Да, это она. Твоя с ним связь. Просто слушай её и следуй её зову. Ты будешь нашим компасом. Так, а сейчас расслабься и закрой глаза. Что бы ты ни почувствовала – не пугайся. Это делается для твоей поддержки.

Ариадна повиновалась. Холодок волнения всё-таки гладил щиколотки и плечи, но невидимая властная рука отогнала его. Кресло поплыло из-под неё, а перед глазами вспыхнул разноцветный спирально вращающийся узор. Ариадну несло в центр этого узора, виток за витком оставался позади с захватывающей дух скоростью. Это походило на полёт по нескончаемому тоннелю. Диафрагма вздрогнула, как при икоте, в ушах зажужжало, и в центре вращающейся спирали показалось окно комнаты. Пелена отступила к краям и рассеялась.

– Переход через реку сродни погружению под воду, – услышала она голос Ярослава. – Нужен запас воздуха. Твоим баллоном будет Даниил, а «шланг» я только что протянул между вами. Ну, пока всё. Надо собирать команду.

Ярослав ушёл кому-то звонить, а Ариадна сидела в кресле, приходя в себя. Руки Даниила начали её тихонько тормошить, и она, не понимая, вскинула на него взгляд. Даниил, похоже, хотел, чтобы она встала с кресла, и Ариадна поднялась, но через секунду уже снова сидела – у него на коленях.

– Всё будет хорошо, рыбка, выплывем, – тепло прогудел его голос.

Через час один за другим начали подходить незнакомые парни. Видимо, это и была «команда», подумалось Ариадне. Мужчин набралось пятеро. Двоих она узнала: они были прошлым летом вместе с ними в той поездке на природу. Один из них, грузноватый, большелобый, похожий на медведя, тоже её узнал и улыбнулся.

– Зачем так много народу? – спросила Ариадна у Даниила шёпотом.

– Двое пойдут с вами, трое останутся тут – поддерживать энергетически, – ответил он. – И помогать при возвращении.

– Что значит – с вами? – встревожилась Ариадна. – А ты разве не пойдёшь?

Даниил усмехнулся.

– Я бы пошёл, да Ярослав не разрешил. Я и так уже достаточно дров наломал... В группе поддержки буду.



Это было похоже на мучительно долгое падение в бесконечный чёрный колодец. Но, падая, Ариадна постоянно чувствовала присутствие Ярослава, Ивана с Виктором и где-то в отдалении – Даниила. Струнка-горнист натянулась, сердце заныло и рванулось следом за ней: где-то там, на другом её конце, находился Влад – живой, но ему было плохо. Сильные руки подхватили её... А может, мощные крылья понесли? Падение мягко затормозилось, и Ариадна увидела перед собой сверкающую тёмную гладь лунной реки – той самой, к которой они ездили прошлым летом.

«У каждого свой образ чёрной реки», – услышала она чьи-то слова в голове. Кажется, это был Ярослав. Не по голосу она его узнавала, а просто чувствовала: это – он. Справа – Иван, сзади – Виктор.

«У каждого свой образ, – повторил Ярослав. – Тот, что ему ближе и понятнее. У тебя – такой, у нас – иной. Ну, ты чувствуешь Влада?»

Да, это была та самая река и та самая ночь. Босые ступни щекотала трава, а рядом были сильные воины с горячими душами – такими горячими, что их жар защищал её от дыхания ночи. Только ноги чувствовали прохладу.

Струнка пела, и Ариадна всей душой устремлялась туда – с болью, тревогой и нежностью.

«Хорошо, – сказал Ярослав. – Направление у нас есть. Входим».

Ариадну приподняла какая-то тёплая сила, и в мгновение ока они оказались у тёмной воды.

«Не двигайся сама, не трать силы, – сказал Ярослав. – Река и так будет отнимать их. Мы понесём тебя, а ты сосредоточься на Владе».

Влаги Ариадна не ощутила – просто до самого горла её захлестнул мертвящий холод. Вода или иная субстанция, лишь внешне походившая на воду, обладала огромным сопротивлением: хоть Ариадна, повинуясь указаниям, не двигалась сама, но чувствовала напряжение, с которым мужчины продвигались вперёд – как сквозь тесто.

«Если почувствуешь, что ослабела, просто подумай о Данииле, – сказал Ярослав. – Он поддержит тебя».

Они продвигались медленно, и девушка чувствовала, как мужчины теряют силы: тепло, исходившее от них, остывало. Она попробовала заговорить, но горло было сжато в тисках холода. Тогда она обратилась к мужчинам мысленно:

«Вы же устали... Давайте, я сама поплыву».

«Всё пока под контролем, – отозвался Ярослав. – Те, кто остался на берегу, поддерживают нас. Думай о Владе, не сбивайся с настроя. Иначе мы потеряем направление».

Движение продолжалось. Холод всё сильнее сковывал, и Ариадне хотелось подвигаться, чтобы совсем не окоченеть. Она попробовала грести, но тут же увязла в плотной «воде», как в густом сиропе. Её начало клонить в сон, и она перестала чувствовать Ярослава и Ивана с Виктором.

«Попроси у Даниила поддержки! – приказали ей. – Нельзя отключаться!»

Едва Ариадна подумала о Данииле, как ей стало лучше. В голове прояснилось, связь с мужчинами восстановилась, а сердце вновь заныло: Влад. Шелест камышей и стрекозы...

«Река коварна, – сказал Ярослав. – Чем больше ты борешься с ней, тем больше сил она у тебя отнимает. Экономь их, предстоит ещё обратный путь».

Силы действительно таяли. Или это таяла сама Ариадна, оплавляясь, как свеча? Надо думать о лете, о камышах и стрекозах, о солнце... Иначе этот холод её убьёт. Заразит безразличием. Впрочем, пусть заражает и замораживает, лишь бы центр сердца остался тёплым, чтобы струнке было за что держаться. Всё остальное пусть отмерзает. Лишь бы найти Влада...

И она думала о лете. Мужчины несли её, тратя силы и остывая, отдавая ей своё тепло, и Ариадне хотелось подарить им хоть частичку той любви, благодаря которой её сердце не замерзало. Отблагодарить их хотя бы этим.

«Спасибо вам», – прошелестела она, и из центра сердца поползло живительное тепло, охватывая её всю коконом. И не только её... Кокон продолжал расширяться, пока не вместил их всех. Мертвенный холод уменьшился, и движение пошло легче: они рассекали густую «воду», как горячий нож – масло.

«Рано, детка, – откликнулся Ярослав. – Щит нам понадобится на обратном пути... Береги силы!»

«Ничего, – мысленно улыбнулась ему Ариадна. – Сил у меня хватит».

Но – не хватало. Два раза ей пришлось просить поддержки у Даниила, прежде чем их ноги ступили на коварную землю По Ту Сторону Реки. Леденящий серебристый туман стлался по ней, скрывая под собой кочки и ямы. Мужчины устало опустились в него.

«Немного отдохнём», – распорядился Ярослав.

Некоторое время они сидели в тумане. Ариадна чувствовала, как сердце разгорается, как уголёк, на который подули: Влад был близко! Она чувствовала даже его удивление: он не ожидал её здесь увидеть, точнее, почуять. И она рванулась ему навстречу.

«Куда? Ни шагу без нас!» – Оклик Ярослава, как невидимая стена, остановил её.

«Но там Влад!» – чуть не заплакала Ариадна.

«Где?»

«Близко!»

«Пошли».

Блуждание в тумане было недолгим: в лицо Ариадне повеяло взволнованным теплом, а в следующий миг её подхватил и закружил летний вихрь.

«Русалка... Рыбёшка моя маленькая! – обрушился на неё июльский ливень нежности и тревоги. – Ты почему здесь? Как ты здесь... Кто тебя сюда?..»

«Мы пришли за тобой, – засмеялась она, захлёбываясь от счастья. – Река хотела убить нас своим холодом, но не смогла! А знаешь, почему? Потому что Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!»

«Идём с нами, Влад, – приблизился Ярослав. – Времени мало, сил – тоже».

Следом за ним из тумана вышли Иван и Виктор.

«Еле добрались до тебя».

«Зачем вы ЕЁ сюда притащили?! – загремел Влад в ответ. – Вы с ума сошли?»

«Без неё было никак, – ответил Иван. – Заблудились бы и сгинули следом за тобой».

«Нить Ариадны», – добавил Виктор.

«Как же ты выдержала-то, рыбёшка?» – Влад смотрел на Ариадну с усталой нежностью.

«Я и пальцем не шевельнула, меня несли, как царицу», – улыбнулась она, оглянувшись на троих мужчин.

«Ну, вы, ребята, даёте, – покачал головой Влад. – А я тут не один: я папу нашёл. Но он слаб очень, через реку ему не пройти. Да и я выдохся».

«Перенесём, – сказал Ярослав. – Как обстановка?»

Влад огляделся.

«Этот гад где-то неподалёку ошивается. Он ослаблен рекой и долго был без подпитки, но зол на нас ужасно, потому что тоже застрял. Так что надо сматываться в срочном порядке».

Ариадна поняла: это он о том тёмном существе. Сквозь туман проступили очертания шатающейся фигуры, и она обмерла...

Это был Семён. Он еле плёлся.

«Пап, – подставил ему плечо Влад. – Мы идём домой. Помощь пришла».

Семён обвёл всех усталым взглядом и слабо улыбнулся.

«Лучше поздно, чем никогда... – Узнал Ариадну, удивился. – И ты здесь?»

«И я», – улыбнулась она ему.



Теперь, когда Влад был рядом, щит работал на полную мощность: Ариадна не жалела любви, защищая ею от мертвящих вод реки не только своего человека-солнце, но и его отца, и учителя, и двух воинов Света. Она щедро жгла своё сердце, потому что это было всё, чем она могла им помочь.

Семён был слаб, и его нёс Иван, а Влад плыл сам, с поддержкой Виктора. То и дело он оборачивался на Ярослава с Ариадной.

«Русалка, милая, держись», – подбадривал он.

«Она держится, – ответил Ярослав, приподнимая Ариадну над поверхностью чуть выше. – Вот только щит лучше бы ослабить чуть-чуть. А то можно выдохнуться быстро».

«Ничего, мне Даня помогает», – сказала Ариадна.

«Даню пожалей, – усмехнулся Ярослав. – Так он там скоро без чувств упадёт. И помогать станет некому».

Всё шло благополучно... пока Ариадна не почувствовала, будто кто-то или что-то стремительно выкачивает из неё жизнь. Её просто пили огромными глотками, и сердце с каждым из них вздрагивало в агонии. Ярослав развернулся и рубанул рукой пространство... Ариадна почувствовала толчок, и сумасшедшая откачка энергии прекратилась. Зато позади них из «воды» с хрипом поднялась огромная, уродливая чёрная голова... Глянцевый вытянутый череп, оскал, как у Чужого, и маленькие, чёрные, зеркально блестящие глаза.

«Вот сволочь, за нами увязался! – выругался Влад. – Русалочка, ко мне!»

В мгновение ока Ариадна оказалась в центре круга. Пространство потряс беззвучный удар, и чудовище, заверещав, плюхнулось спиной в реку и скрылось под поверхностью.

«Вернётся?» – бросил Влад Ярославу.

«Думаю, жив курилка, – ответил тот. – Вот только боя нам тут сейчас не хватало... Сил и так в обрез, доплыть бы...»

Что-то дёрнуло Ариадну за ноги, и она погрузилась в смертельный холод с головой. Ослепнув и оглохнув в один миг, она могла только ощущать, как её опутывают мощные щупальца, а в рот, в нос и в уши протискивается что-то мерзкое и склизкое, гибкое, как спагетти. Новый удар, от которого у девушки чуть не лопнуло сердце, отбросил от неё чудовище, и склизкая гадость выдернулась.

Холод схлынул с головы, и кто-то, нежно обнимая её, говорил:

«Всё хорошо, Русалочка моя, я с тобой...»

«И откуда у него только силы берутся, чтоб так нырять, – проворчал Иван. – Ихтиандр хренов».

«Ничего, скоро отныряется, – процедил Ярослав. – Река и его выматывает. Главное – девочку берегите. Он, похоже, просёк, что у нас самое ценное. И самое уязвимое».

Не успели они перевести дух, как чудовище вынырнуло в трёх метрах от них. Из его пасти молниеносно вылетела узкая длинная лента языка и обвилась вокруг шеи Ариадны. Но девушку держали крепко, и он не смог сразу рвануть её к себе. Зато Ярослав успел пустить по поверхности «воды» ветвистую голубоватую молнию, которая попала монстру в грудь, и тот, дёрнувшись и клацнув зубами, утонул. Но, видимо, и это его не доконало, потому что вскоре он забарахтался и вынырнул опять.

«Последние силы уходят на этого гада, – простонал мастер. – Ребята, вы уходите, а я его попробую задержать».

«Мы без тебя не пойдём», – покачал головой Влад.

«Уходите, я сказал! – рыкнул Ярослав. – Девочку спасайте! Или только один из нас погибнет, или все мы! Выбирай!»

Но выбор сделал не Влад. Оторвавшись от Ивана, Семён направился к монстру – сам, без поддержки.

«Папа!» – крикнул вслед Влад.

«Это мой бой, – глухо донёсся ответ. – Я его начал, я и закончу».

Это были его последние слова. Чёрное щупальце обвило его и подтащило к торчащей над «водой» уродливой голове, а потом... по длинному блестящему черепу монстра забегали тоненькие голубые молнии. Тело чудовища высунулось над поверхностью реки по грудь и, подёргиваясь, застыло в таком положении. Его будто било током. Оно начало медленно уходить под «воду» вместе с Семёном.

Перед тем как погрузиться полностью, оно посмотрело Ариадне в глаза. Ледяной мрак вонзился ей в грудь, войдя под самым сердцем.



Разбудила её стрекоза, севшая ей на нос. Смахнув её рукой, Ариадна подумала: «Какой страшный сон...» Она лежала на нагретом солнцем деревянном причале. Камыши, лето. А рядом, спустив ноги в воду, сидел Влад.

– Привет, – сказала она удивлённо, приподнимаясь на локте.

– Привет, глазастик, – улыбнулся Влад.

– А чёрная река... И то чудовище... Это всё был сон? – спросила она.

Рука Влада скользнула по её волосам.

– Да, моя маленькая. Сон.

Ариадна села, озираясь. Камыши и лето... Вода и солнце.

– А где Ярослав... И все остальные?

Влад кивнул в сторону берега.

– А вон они... Шашлыки жарят.

Слёзы защипали в горле. Уткнувшись лбом в лоб Влада, Ариадна проговорила:

– Я тебя люблю. Очень.

А потом они лежали, покачиваясь и глядя в небо, со сплетёнными под водой пальцами, и река медленно несла их. Ярослав, Иван и Виктор не жарили шашлыки, а всё-таки плыли рядом, и Ариадне хотелось сказать им, как она всех их любит. Из центра сердца разлилось тепло и окутало их коконом. Но Ариадну щекотали руки русалок под водой, оплетали и тянули ко дну. Кокон оторвался от неё, как мыльный пузырь от трубочки, из которой был выдут, и мужчины остались в нём. Она знала, что они доплывут до берега, но сама была уже не в силах вырваться из объятий воды. Река начала потихоньку «раздевать» Ариадну, снимая с души слой за слоем, вместе с которыми уходили чувства, мысли, память. Ей не было страшно. Её наполнял Свет.



Даниил сидел на ковре, держа на коленях голову Ариадны. От энергетических потерь его подташнивало, в голове стояла гулкая пустота; не лучше себя чувствовали и остальные парни из группы поддержки. Первым шевельнулся и открыл глаза Ярослав, самый сильный. Ну, на то он и был мастер. У Даниила немного отлегло от сердца, в висках застучало... Они выбрались. Вернулись из-за реки. Но все ли?..

Пришли в себя Иван и Виктор. Ещё два камня упали с души Даниила. А возле Влада заплакала от радости Ника: его глаза тоже открылись. Гладя его по волосам, она то вытирала слёзы, то целовала его. Сколько Даниил ни всматривался в спокойное лицо Ариадны, её закрытые веки оставались неподвижными. Под сердцем у него повисла холодная тяжесть. Нет. Только не это.

Так, без паники, сказал Даниил сам себе. Она сейчас очнётся, через минуту или две, надо только подождать. Всё-таки она самая слабая, надо учитывать это. Вошла в реку вообще без подготовки. Сумасшедшая авантюра... Как ему только могло прийти такое в голову – втянуть её в это?!

И если она не очнётся, это будет на его совести.

– Она должна была... должна была выдержать... – Подполз Ярослав – побледневший, с голубизной под глазами. А борода... Ещё сегодня утром она была рыжевато-русая, с редкой проседью, а сейчас, начиная от висков, она была вся будто схвачена инеем. Всмотревшись в лицо Ариадны, он глухо застонал и закрыл глаза.

– Русалка, – позвал Влад, пытаясь встать.

– Тише, тише... Лежи, лежи, – удерживала его Ника. – Тебе нельзя резко...

– Ариша...

Голова Ариадны лежала на коленях Даниила мёртвым грузом. Но мёртвый груз – не обязательно тяжёлый. Её тело стало кукольно-лёгким, будто немного усохло.

Теперь вместо Влада, но в той же позе на диване лежала она – на заботливо подложенной кем-то под голову подушке, со сложенными на груди руками. Ксюша спала в другой комнате, накормленная и изрисовавшая всю бумагу, что ей была выдана. Она ещё не знала, что поедет сегодня домой не со своей няней, а с чужим человеком.

Влад перебирал детские рисунки, сидя за столом с кружкой остывшего чая, заваренного Никой. Ярослав сидел рядом, сцепив пальцы в замок, с инеем в бороде, что уже никогда не растает.

– Я был уверен, что она выдержит, – сказал он. – А теперь знаю, что выдержала бы. Если бы не эта тварь. – Помолчав, он добавил: – Возможно, она могла бы стать одной из нас – при должном обучении. Но... Что теперь говорить...

Среди рисунков был листок со стихотворением, написанным тремя разными цветами – зелёным, красным и чёрным.


Мой принц, мне в радость эта боль,
Что каждый шаг мне причиняет,
И слёз моих морская соль
Алмазной пылью засверкает.

Мой принц, сокровища морей –
Ничто в сравнении с улыбкой.
Ты ей на миг меня согрей...
В сетях забилось сердце-рыбка.

Дыши, мой принц! За жизнь твою
Свою отдам без сожаленья.
Волнам я душу предаю.
Тебе – любовь, а мне – забвенье.


– Она жива, я чувствую, – сказал Влад.

Ярослав покачал головой. Влад перечитал разноцветные четверостишия, смял листок, потом разгладил. Повторил упрямо:

– Она жива. Тепло идёт. Связь наша с ней осталась... Так вот, по ней идёт тепло. Папа... ушёл. А она осталась. Она с нами.

Он отодвинул кружку, и немного чая выплеснулось на стол. Встал, чуть пошатнувшись, и ухватился за спинку стула. Постояв секунду, вышел из кухни.

Его ладонь накрыла сложенные на груди руки Ариадны. Холодные... Принеся из спальни одеяло, Влад укрыл её. Встретившись с недоуменным взглядом Даниила, сказал:

– Что ты так смотришь? Она замёрзла!

Даниил, сглотнув, проговорил хрипло:

– Влад, она не замёрзла. Она...

Выплеснувшаяся на него из глаз Влада ледяная волна ярости заставила его умолкнуть.

– Она жива! Не смейте её хоронить!

Ника на кухне собирала листки с рисунками Ксюши. Вместе с ними она машинально прихватила и мятый листок со стихотворением. В дверях появился Влад: он стоял, держась за косяк. Оторвавшись от него, он шагнул вперёд, окинул взглядом пустой стол.

– Где стихи? – спросил он хрипло.

Ника растерянно взглянула на него. Из-за реки он вернулся другим, с чужим, безумным блеском в глазах.

– Какие стихи, Владик?

– Здесь лежали. Куда ты их девала? – Влад обвёл взглядом кухню, заметил аккуратно сложенные на подоконнике рисунки. Набросился, как барс на добычу, раскидал, нашёл мятый листок с разноцветными строчками, свернул и положил в карман рубашки.

– Она жива, – повторил он. – Не вздумайте её хоронить.



Но похороны состоялись. Двойные: в один день хоронили Ариадну и Семёна. Влад стоял прямой, с сухими, неподвижными глазами, отрешённый и погружённый в себя. Как робот, повиновался направлявшим его заботливым рукам Ники: в автобус, из автобуса, домой.

На девятый день, оставив на столе недоеденный ужин, он схватил с вешалки ветровку и побежал вниз по ступенькам.

– Влад! – раздался на лестничной клетке испуганный оклик Ники. – Куда ты?

Даниил открыл дверь встрёпанный, небритый, с запахом перегара. Оторопело посторонился, пропуская Влада. Тот, не дожидаясь приглашения, стремительно прошёл на кухню и сел за стол. Даниил прошаркал тапочками следом за ним, стал убирать грязную посуду, пустые бутылки. Достал из холодильника последнюю, непочатую «чекушку», поставил чистые рюмки.

– Будешь?

Влад отрицательно качнул головой.

– Ну, как хочешь. – И Даниил налил себе. Выпив, занюхал ломтиком солёного огурца.

Влад молчал очень долго. Просто сидел, глядя в одну точку и не прикасаясь к предложенной водке. Через пять минут такой молчанки Даниил не вытерпел.

– Что, думаешь, у меня душа не болит из-за Аришки?! – взорвался он. – Это я её втянул! Я два раза лоханулся: первый, когда с тобой пошёл через реку и только отнял у тебя силы, а второй – когда додумался Русалку привлечь... На моей совести это будет до конца жизни! – И, икнув, добавил уже тихо, глядя на Влада исподлобья: – Пьяный я... уже неделю пьяный, только не залить это ничем... Никакой водкой. Думал, легче будет, ан нет... Что, винишь меня, братишка?

Влад, стиснув его руку и заглядывая ему в лицо странными, большими и посветлевшими глазами, спросил:

– Ты чувствуешь её?..

– Кого? – нахмурился Даниил недоуменно.

– Русалку. – Уголки губ Влада дрогнули в улыбке. – Она ведь живая.

Даниил помолчал, расправил ссутуленные плечи, длинно и шумно выдохнул.

– Мда-а, брат, – протянул он. – Напейся тоже, что ли? А то так и свихнуться недолго.

– Может, я и свихнулся, – сказал Влад, отпуская его руку. – Но только я чувствую, что она жива. Тепло от неё идёт. Ты не чувствуешь?

Даниил медленно покачал головой. Подумал, налил себе ещё рюмку.

– Наверно, это река сделала своё дело, – сказал Влад. – Она разъединяет то, что недостаточно крепко. Потому ты и не чувствуешь её больше. И Ярослав не чувствует. А я чувствую! Что мне делать, скажи?

– Да не может она быть жива! Её в морге резали! – рыкнул Даниил, морщась от водки.

– Я знаю, – задумчиво кивнул Влад. – Наверно, я всё-таки сошёл с ума.



Он взял двухнедельный отпуск на работе. Ездил за город, к реке – на то место, где Русалка сидела на траве и снимала с картошки длинные спирали кожуры. Гладил ладонями землю, прося дать ему сил и забрать себе тоску и боль. Встречал туманный рассвет у воды. Улетал в облака. И искал, искал Русалку по всей земле.

В октябре у них с Никой родилась дочка. Недоношенная, весом в полтора килограмма, она лежала в прозрачном кувезе и смотрела сквозь оргстекло взрослым, полным боли и горечи взглядом. Старческое личико страдальчески морщилось: она знала, зачем сюда пришла, и помнила, кем была до этого рождения. Забудет ли она об этом, когда вырастет?

Влад смотрел на неё сквозь крышку инкубатора. Струнка натянулась и зазвенела, сердца коснулось тепло – её, русалочье. Жива, жива, стучало сердце. Ну конечно!.. Можно было и раньше догадаться. А он-то думал, что сошёл с ума.

А ещё он думал, что разучился плакать, что слёзы высохли раз и навсегда.

– Ну, здравствуй, рыбёшка, – улыбнулся он. – Я люблю тебя.

Их взгляды встретились. Узнала или нет?..

– Русалочка... Ты прости меня, что я тебе тогда так и не сказал это. Но я исправлюсь. Теперь я всегда буду тебе это говорить. Каждый день.

_______

27-31 января 2011 г.

© Copyright: Елена Грушковская

Хоть Ярослав и не баловал Ариадну своим вниманием, но уже одно пребывание рядом с ним переключало её на какой-то новый образ мыслей, новое умонастроение. Рядом с Владом она тоже чувствовала нечто подобное, но присутствие Ярослава действовало на неё гораздо мощнее. Чувства обострились, и ей вдруг открылось, что мир намного сложнее и тоньше устроен, чем кажется.

Откуда-то появились кастрюля с бараниной в маринаде и мангал. Мужчины неторопливо, со знанием дела принялись жарить шашлыки, а Ариадна, снова почувствовав себя гостьей и сторонней наблюдательницей, просто сидела на траве и слушала, впитывала тепло этих ярких и сильных людей, грелась жаром их душ. Даниил, нанизывая куски мяса на шампур, рассказывал анекдот, лукаво кося голубым глазом в сторону девушки, но она не вникала. Слова анекдота просто прогрохотали мимо, как поезд, а суть их ускользнула от неё: Ариадна витала где-то между верхушками сосен и облаками.

По её ноге полз паук. Гадливо содрогнувшись, Ариадна хотела прихлопнуть его, но кто-то перехватил её руку. Паук продолжал путешествие по её джинсам, а Ариадне запрещали с этим что-либо делать...

– Какое зло этот паучок причинил тебе, что ты немедленно захотела его убить? – услышала она голос Ярослава.

Одна его рука держала её за запястье, а другая протянулась и подставила пауку палец, на который тот и заполз. Ярослав выпустил его в траву, и Ариадна испытала некоторое облегчение. Но отчего – оттого ли, что паука убрали с неё, или оттого, что тот остался жив?

– Так какой вред он тебе причинил? – повторил Ярослав.

– Ну... Никакого, – признала Ариадна растерянно.

– А зачем тогда убивать? – улыбнулся он.

– Ну... Некоторые пауки бывают ядовитыми, – попыталась найти оправдание Ариадна.

– Этот был ядовитым?

Пришлось признать, что она не знает этого.

– Ну вот, даже не знаешь, причинят ли тебе вред, а бьёшь, – покачал головой учитель Влада.

– Я... просто боюсь пауков, – созналась девушка. – Ну, можно было просто стряхнуть его, конечно...

– Сначала делаешь, а потом думаешь, что можно было поступить по-другому. Знакомая картина. – В уголках глаз Ярослава притаилась усмешка, но не злая, а грустноватая.

Чтобы скрыть смущение, Ариадна тоже усмехнулась:

– Наверно, я безнадёжна.

– Ну, почему же? Ты – к счастью, нет, – проговорил Ярослав. – Хотя бы потому, что не убеждена в собственном совершенстве. – И тут же глянул в сторону мангала: – Так, что у нас там с шашлыками?

С шашлыками всё обстояло наилучшим образом. Мясо было свежее, вино – забористое, маринад – в самый раз, опыт и умение готовивших – также выше всяческих похвал. Владу нравилось есть прямо с шампура, который держала Ариадна; Даниил, глядя на них, тоже возжелал кушать из её прекрасных рук, в чём она и ему не отказала. Остальные поглядывали на них с добродушной усмешкой в глазах.

От красного вина Ариадна размякла, согрелась, растаяла, и ей чудилось, что она включилась в контур, по которому циркулировала энергия между этими людьми. Её сморил сон, и она задремала, положив голову на колени Влада, который ко времени её пробуждения непостижимым образом превратился в Даниила.

Всё хорошее когда-нибудь кончается, и этот пикник не был исключением. Под вечер воскресенья погода испортилась: собирались под начинающимся дождём, а когда расселись по машинам, лило уже основательно. Под стук капель по крыше и стёклам Ариадна снова начала клевать носом: хоть лёгкий хмель уже выветрился, но голова была ещё тяжеловата.



Что подумали о ней друзья Влада – знал один Бог. Влад загадочно сказал:

– Семья тебя приняла.

– Гм... вот как! И что теперь? – полюбопытствовала Ариадна.

– Будем поглядеть, – улыбнулся Влад. – Не торопи события. Их цепочка уже куётся.

Зарплаты библиотекаря не хватало на жизнь, и пришлось искать более высокооплачиваемую работу. Так Ариадна стала няней. Педагогическое образование у неё имелось, и с детьми возиться ей нравилось. Не всегда только нравились их родители. Уж очень у них были холодные души.

С Владом они встречались не очень часто, зато много переписывались по электронной почте. Но и общаясь таким способом, Ариадна чувствовала его, как будто тот был рядом. Она ощущала его тепло. Если бы кто-то прочитал их переписку, то мог бы подумать, что это общаются любящие друг друга люди, а не «просто друзья».

Ариадна много думала над смыслом, который вкладывал Влад в понятие «друг». Умом (или душой?) она этот смысл улавливала, но сердце... Упрямое глупое сердце пело свою собственническую песню. Была ли она Владу таким же другом, как, например, Даниил? Несомненно, отношение Влада к ним различалось. К Ариадне он относился, как ей казалось, гораздо нежнее, но это и понятно: она была девушкой. А ещё ей казалось временами, что человек-солнце относился к ней немного как к ребёнку. Но Ариадну это не обижало: его нежность была для неё живительным эликсиром.

Даниил же, как видно, был не прочь стать для неё кем-то большим, чем просто друг. Он ни на что не намекал сам, Ариадна просто чувствовала это, но не могла принять. Не ощущала в себе отклика. Даже после того, как Даниил защитил её от незваного ночного гостя, она не испытывала к нему ничего, кроме симпатии и уважения.

По ночам (во сне или наяву – она не знала) к Ариадне повадилось прилетать какое-то тёмное, жуткое существо, от которого веяло холодом. Оно зависало над ней, обдавая её волнами ледяного ужаса, а она, парализованная, полумёртвая, лежала и не могла не только пальцем шевельнуть, чтобы прогнать эту нежить, но и даже слов какой-нибудь молитвы не могла вспомнить. Просыпалась она обессиленная, разбитая, и ещё не скоро к ней возвращалась способность двигаться. Полежав пластом какое-то время, она поднималась, плелась на кухню и заваривала чай. Комната отца с аккуратно застеленным диваном отвечала мёртвым молчанием...

Ариадна чувствовала упадок сил, сонливость, озноб. Краски потеряли яркость, еда – вкус, даже все духи пахли как-то одинаково. Она пробовала не спать, пила кофе и настойку элеутерококка на ночь, чтобы отогнать сон – помогало. Жуткое существо не приходило. Но долго ли она могла так продержаться?

На третью бессонную ночь она поняла, что не выдерживает, и решила поспать днём, на работе. Уложив Ксюшу на тихий час, она сама улеглась на огромный, роскошный хозяйский диван, закрыла глаза и погрузилась в сладкую дрёму.

Твари было, видно, всё равно, когда приходить – ночью или днём. Всё повторилось, и хозяйка, вернувшись вечером, заметила:

– Ты что-то плохо выглядишь, Ада. (Так она называла Ариадну.)

Еле волоча ноги, Ариадна плелась домой. Очень хотелось лечь на ближайшую скамейку. Нет, не спать, не спать. Иначе оно придёт снова и будет тянуть из неё силы. Просто отдохнуть, посидеть минут пять...

Скамейка нашлась. Девушка тяжело опустилась на неё и растеклась, как кисель. Встать, видимо, уже не получится, почувствовала она. В осенних сумерках гудели фонари.

Как назло, Влад уехал из города на несколько дней. Разве что Даниилу позвонить, пока руки ещё действуют и глаза видят...

Она набрала номер.

– Даня... Мне плохо очень... Я не дойду до дома...

– Где ты?

– На улице... Горького, кажется. Скверик у памятника...

– Понял. Сейчас буду, держись там...

На этот звонок ушли последние силы. В глазах почернело, и Ариадна повисла в гулкой пустоте.

Голоса.

– Ох ты, мать честнАя... Девка какая-то разлеглась. Пьяная, что ли?

– Нажрутся вусмерть и прутся куда-то на ночь глядя... Шалавы...

– Да вроде прилично выглядит.

– Да кто их знает...

Старухи какие-то. Души – затхлые, как слежавшиеся тряпки из ящика, который давно не открывали.

– Милицию, что ль, вызвать?

Весенним громом раздался голос:

– Не надо милиции, всё под контролем. Проходим, бабушки, не на что смотреть.

Тёплые ладони на щеках вытащили её сознание из черноты.

– Аришенька... Всё, я с тобой. Сейчас поедем домой.

Её куда-то понесли. Дверца хлопнула с силой пушечного выстрела, болью отдавшись в голове. Покачивание, убаюкивающее урчание мотора. Теперь она была в безопасности.

Окончательно очнулась Ариадна у себя дома, на кровати. В голове звенело, шершавый, сухой язык прилип к нёбу. Приподняв голову от подушки, она застонала от боли в затылке.

На кухне её ждала яичница с колбасой и сладкий чай. Пока она жевала, руки Даниила легонько поглаживали её по плечам, и из них как будто струилась живительная энергия, возвращая Ариадне силы.

Потом он мыл посуду, а Ариадна сидела за столом, положив на руки голову, и с закрытыми глазами прислушивалась к тёплой сытости, разливавшейся в теле. Даниил буквально вернул её к жизни, но спать хотелось страшно. Всё, что ей сейчас было нужно – это часов десять крепкого сна.

– Спать, Русалочка. Тебе нужно выспаться, – ласково провибрировал его голос рядом с ухом.

– Я не могу, – простонала Ариадна. – Оно опять придёт...

– Так, а поподробнее? – Загремела табуретка: Даниил подтащил её к себе и сел.

Ариадна описала ночного гостя. Даниил выслушал, хмурясь, потом сказал:

– Знаю, что это за тварь. Не бойся, отвадим. Ложись, как обычно, остальное предоставь мне.

Он сказал это твёрдо и спокойно, со стальным отблеском в голубых глазах, так что волей-неволей верилось, что ночного гостя ждёт сегодня «тёплая» встреча. И если у него получится... Если получится, подумала Ариадна, то это шанс увидеть, насколько в действительности круты эти воины Света, или же всё это – так, одно название.

Вдыхая запах свежести от чистой наволочки, Ариадна вполглаза смотрела на отсвет экрана телевизора из соседней комнаты, и в горле начало пощипывать. Она уже почти привыкла к пустоте в комнате отца, и то, что сейчас там был кто-то живой, странно действовало на неё: с одной стороны, успокаивало, с другой – обострялась тоска по нему. Ариадна немного всплакнула в подушку, а потом уснула.

Она плыла по какому-то заросшему кувшинками водоёму, из воды торчали опоры снесённого моста, а с берега нависали унылые ивы. Вдруг в воздухе перед ней возникла чёрная лошадиная голова без туловища и пронзительно заржала, и Ариадна почувствовала, как её поднимает волной воды. В ушах нарастало знакомое жужжание, предвещавшее появление тёмной сущности. Странно, но на этот раз Ариадна не испытывала парализующего ужаса: она знала, что Даниил где-то рядом. Она была почти спокойна. Сквозь приоткрытые веки Ариадна смутно, как сквозь помехи, видела окно своей комнаты, а сверху на неё дышал холодом живой, шевелящийся и пульсирующий сгусток чернильной тьмы. Но вместо того чтобы, как обычно, наводить на Ариадну ужас и высасывать из неё силы, сущность вдруг занервничала, заметалась: ей явно что-то не нравилось. Может, почуяла Даниила?

Знакомая волна силы пробежала по коже и сомкнулась коконом вокруг Ариадны, а чёрная сущность забилась в судорогах: её как будто сдувало сильнейшим ветром. С тоскливым клёкотом она затрепетала, пытаясь удержаться на месте, но пространство содрогнулось от беззвучного взрыва. Ни вспышки света, ни огня не последовало, а чёрное облако с жалобным писком стало втягиваться в раскрывшуюся над ним воронку на потолке.

А потом над Ариадной склонилась другая тень. Тёплые губы прильнули к её лбу.

– Спи. Всё хорошо.

Тень поправила одеяло и исчезла.

Утро было дождливое. На плите шумел, закипая, чайник, варились в кастрюльке яйца, а в ванной, шумно плескаясь и фыркая, умывался Даниил. Ариадна резала батон и мазала ломтики маслом, когда по полу проскрежетала отодвигаемая табуретка.

– Чай? Давай... Что-то я так пить хочу!

Даниил выглядел бледновато и устало, но улыбался. Впившись зубами в бутерброд, откусил и задумчиво жевал, глядя на сахарницу.

– Это... существо больше не вернётся? – спросила Ариадна осторожно.

– Процентов на девяносто девять – нет, – сказал Даниил, накладывая на половинку яйца майонез. – Мало ему не показалось.

– Тебе, кажется, тоже, – заметила Ариадна.

Он улыбнулся.

– Ничего, в пределах нормы. Ты-то сама – как?

– Хорошо, – кивнула Ариадна. – Я даже не особо испугалась.

– Ну и молодец.

Даниил подвёз её до места работы. Когда машина остановилась, Ариадна сказала:

– Спасибо тебе большое.

Он сверкнул ясной улыбкой.

– Да чего там... – И заправил прядку волос Ариадны ей за ухо.

На поцелуй он всё-таки напросился. Но получилось сухо, в самый уголок губ – не слишком многообещающе. К большему Ариадна не была готова.



*

Мамаши самозабвенно болтали, детишки возились в песке, беззаботные солнечные зайчики сновали под ногами, а холод очень медленно отпускал, оставляя вместо себя ватную слабость.

– Существо, с которым Семён схватился – вроде того, что мучило меня по ночам? – глухо спросила Ариадна.

Даниил качнул головой.

– Нет. Твоё было – так, мелкая сошка. А этот товарищ – посерьёзнее...

«Товарищ». ЧуднО прозвучало.

– Чтобы найти Влада там и помочь ему вернуться, нужна связь, основанная на очень сильном чувстве. – Даниил скосил взгляд на Ариадну, чуть улыбнувшись. – Ну да, я знаю, чтО ты к нему чувствуешь... Твоя связь с ним гораздо сильнее, чем у кого-либо из нас. Пожалуй, наверно, даже самая сильная.

Пальцы рук Ариадны, лежавших на коленях, вздрогнули, к щекам подступило тепло. Нарастая, оно перешло в жар.

– А его девушка? – чуть слышно проронила она. – Её связь с ним разве не достаточно сильная?

– У Ники? – Даниил выпрямился, скользнул ладонями по коленям. – Да, достаточно, но... Ей сейчас нельзя этим заниматься. Она в положении.

Сердце пискнуло, дёрнувшись, как пришпиленная бабочка, и сдулось, как лопнувший шарик.

– Мы бы сами как-нибудь обошлись, но погружаться туда сложно даже для опытных, – продолжал Даниил. – Без очень сильной связи найти того, кто ушёл за чёрную реку, почти не представляется возможным. У нас, конечно, тоже есть с ним связь, но для этого пространства она, боюсь, слабовата. Поэтому нам и нужна твоя нить, Ариадна.

– За чёрную реку? – Ариадна подняла взгляд от своих туфель. На висках Даниила серебрились седые волоски... Раньше их не было, или она просто не замечала?

– Ну да, это такой рубеж между пространствами. Переходить её – сложно, не всякий сможет. Только самые крепкие выдерживают. Она растворяет... рвёт почти все связи, кроме очень прочных, отрывает человека от мира, и душа может просто потерять, забыть дорогу домой. Кроме того, переход реки забирает много энергии, и даже если какие-то связи сохранились, то на обратную дорогу может просто не хватить сил. Видимо, это и случилось с Владькой. Мы вместе пошли, я вызвался ему помогать... Думали, что наших объединённых сил хватит. Да и связь у него с отцом сильная, она тоже как бы дополнительно предохраняет во время перехода... Вроде щита или кокона. Но, как говорится, не зная броду...

Даниил опустил голову, снова облокотился на колени и ссутулился. Да, определённо, он выглядел очень усталым. Теперь Ариадна понимала, почему.

– Но мы думали, что знаем его, этот брод. Оттого и сунулись. Щита на двоих вроде хватало, но я... В общем, слабоват оказался я для реки. Не перешёл бы. Ну, Влад и отдал весь щит мне, чтобы я мог вернуться, а сам пошёл дальше... Искать отца.

Ариадна с беззвучным стоном закрыла глаза. Да, в этом был весь он, её человек-солнце. Если бы Влад поступил иначе, это был бы не он.

– Он рассчитывал, что мы их вытащим, – закончил Даниил с коротким шумным выдохом. – И мы должны это сделать.

Ариадна дотронулась до его поседевшего виска. Да, раньше седины у него не было. Значит, она – после этого...

– Мы вытащим, – сказала она. – Я сделаю всё, что в моих силах. Только скажите, что надо делать.

Холод дышал ей в спину, подкрадывался к ногам и обнимал щиколотки. Образ лунной реки всколыхнулся со дна памяти, и щекочущие руки-водоросли, и шёпот наяд, и струнка-горнист, что своим пением направляла её и помогала выплыть. Выплывет ли она сейчас? Она не знала, но решимость тугим корсетом стянула ей грудь.

Её похолодевшая рука вяло лежала на колене, как уснувшая рыба. Большая тёплая ладонь Даниила накрыла её и сгребла, нежно сжала.

– Храбрая Русалочка, – улыбнулся он. – Мы тебя убережём, обещаю. Мы сделаем всё так, чтобы для тебя это было максимально безопасно.

Она слабо улыбнулась. Лучики солнца, пробиваясь сквозь крону ивы, кололи глаза, удивлённо спрашивая: «Зачем? Зачем ты хочешь это сделать?» А она ответила им: «Потому что по-другому не могу. Иначе это буду не я». А вслух спросила:

– Нужно ехать прямо сейчас?

– Да, желательно бы поскорее, – ответил Даниил. – Счёт идёт на часы и минуты.

Ариадна хотела порывисто подняться, но звонкий смех Ксюши усадил её обратно на скамейку.

– Мне не с кем оставить ребёнка, – пробормотала она. – Её мать сейчас на работе.

– А когда она возвращается обычно?

– Где-то после семи.

Даниил покачал головой.

– Нет, долго. Придётся брать с собой. Не беспокойся, к вечеру отвезём её домой и передадим матери. Да, и ещё... Наверно, тебе лучше позвонить и отпроситься на пару дней. Все эти дела и у опытных довольно много сил отнимают, а о тебе и говорить нечего. Отдохнуть тебе нужно будет.

Ариадна кивнула.



Когда она увидела Влада, лежащего на диване со сложенными на груди руками, у неё подкосились колени. Незнакомая квартира была погружена в полумрак, и Ксюша испуганно прижалась к ногам Ариадны.

– Проходи, – подбодрил Даниил, держа девушку под локоть.

Влад лежал совсем как мёртвый. Это было похоже на кому или глубокий сон.

– Тело его здесь, а душа застряла за рекой, – пояснил Даниил.

Знакомая волна скользнула по коже, и Ариадна увидела Ярослава. С последней их встречи он отрастил небольшую бороду и похудел, но глаза его остались прежними, светлыми и пронзительными – по ним Ариадна его и узнала.

– Здравствуйте, – пробормотала она.

Ярослав кивнул ей и с улыбкой, озарившей его лицо тёплым светом, присел перед малышкой.

– А это у нас кто? – И, скосив взгляд на Ариадну, спросил: – Твоя?

Девушка отрицательно качнула головой. Говорить ей было трудно: горло сжималось при виде безжизненно лежащего Влада. За неё ответил Даниил:

– Ребёнка вечером, часам к семи, надо будет отвезти к матери.

– Ну, надо так надо, – сказал Ярослав, вставая. – Адрес черкни где-нибудь. – И, взяв Ариадну под руку, добавил приветливо: – Пойдём на кухню.

Ариадна не могла оторвать взгляд от расслабленного и бледного лица Влада. Таким она его ещё никогда не видела. Холод снова обнял щиколотки...

– Пойдём, пойдём. – Рука Ярослава мягко, но настойчиво влекла её из комнаты.

На плите уютно шумел чайник, Ксюша как заворожённая смотрела на горку конфет в блестящих фантиках, возвышавшуюся в вазочке посреди стола. У глаз Ярослава собрались ласковые морщинки: улыбка спряталась в бороде.

– Сейчас чай заварим и будем кушать конфетки, – сказал он.

Ариадна чувствовала его мысленный «взгляд». Видимо, сейчас он читал её, как книгу. Это было и хорошо: лишних слов не нужно. Она открылась ещё больше, чтобы не создавать помех; с того памятного похода она научилась «отпускать себя» и освоилась с этими необычными людьми. Ярослав чуть нахмурился и глянул на Ариадну из-под бровей, потом – на Даниила. Ничего не сказав, стал заваривать чай.

В дверях кухни появилась невысокая, изящная девушка в чёрных леггинсах-капри и голубой тунике с завышенной талией. Её тёмно-русые, чуть тронутые мелированием волосы вились спереди озорными кудряшками, а на затылке и над шеей были подстрижены по-мальчишески коротко. Взгляд её больших, влажных карих глаз на секунду остановился на Ариадне, на девочке, потом вопросительно устремился на Ярослава. Тот предложил:

– Будешь чай, Ника?

Представив её Ариадне таким косвенным способом, он поставил на стол ещё одну чашку. Ника села, откинув падающую на глаза чёлку, а Ярослав накрыл заварочный чайник колпаком. Остановился у окна, сложив руки на груди.

– Задал нам задачку Влад, – проговорил он задумчиво.

Даниил начал, указывая взглядом на Ариадну:

– Да вот, собственно...

Сдвинув брови, Ярослав строго перебил:

– После чая будем решать. – И, смягчив голос, обратился к Ариадне: – Ариша, ты как чай любишь: с лимоном, с молоком?

– С лимоном, если можно, – ответила та.

От Ники она чувствовала тепло. Её душа была солнечным зайчиком, а внутри, под складками голубой туники, пульсировала ещё одна жизнь. Совсем маленький срок, месяца три. Но вот какой будет душа этого нового человека, Ариадна пока не могла определить. Сумасшедшая мысль вдруг посетила её – о том, как хорошо и уютно было бы оказаться снова в утробе матери... Влад и Ника – она была уверена – хорошие люди и будут хорошими родителями.

Чай янтарной струйкой лился в чашки, а Ксюша уже шуршала фантиком.

– Так, а где у нас печенье? – Ярослав заглянул в шкафчик, достал пачку печенья, снял обёртку и поставил пластиковую прозрачную коробочку на стол.

Чай пили молча, медленно и задумчиво. Даниил ещё раз попытался заговорить о деле, но Ярослав одним движением бровей заставил его умолкнуть.

После окончания чаепития Ника принялась мыть посуду, а Ярослав вывел Даниила на пару слов в другую комнату. Перед тем как выйти, он положил на стол несколько листков бумаги и карандаши.

– Порисуйте тут, – сказал он с улыбкой.

Ксюша вопросительно посмотрела на Ариадну. Та кивнула.

– Можешь рисовать, что хочешь, зайка.

– Я буду рифовать тётю, – заявила малышка, деловито окинув Нику взглядом художника.



В комнате у окна стояли две мужские фигуры, третья лежала неподвижно на диване.

– Ариша сможет, я верю, – сказала высокая, широкоплечая фигура. – Она – наша, ты же сам говорил.

– Наша-то наша, только её никто ещё не учил, – ответила фигура пониже, с бородой. – Если даже для нас это тяжело и опасно, то что говорить о ней? Она совсем не подготовленная. Нет, Даня, я не хочу рисковать этой девочкой. Давай как-нибудь сами?

– Ты же знаешь – самим не получится. Без её связи нам – никак.

Фигура пониже потеребила бороду.

– Знать-то знаю, только... Нельзя ей через реку. Унесёт её.

– Мы не дадим, – убеждённо возразил молодой гладколицый собеседник. – Мы её удержим.

Бородатый вскинул взгляд из-под нахмуренных бровей.

– И тебе второй раз туда опасно, – сказал он.

– Ничего, – твёрдо ответил молодой. – Её щита хватит на нас всех и ещё останется.

– Нет, ты не пойдёшь, – качнул головой мастер. – Ты не готов, река тебе это уже показала. Возьму Ивана и Виктора, они крепче. Что хмуришься? – Он усмехнулся. – Да сильный ты, сильный... балбес. Для этого мира, но не для реки. Рано тебе ещё через неё ходить.

– А Владу было не рано?

– И ему рановато. Хотя, возможно, он и смог бы... Если бы ты за ним не увязался. Ты хотел помочь, но вместо этого стал обузой и только отнял у него силы.

Молодой мрачно кусал губу. Он и сам это знал и чувствовал себя виноватым.

– Я обязан пойти, – сказал он упрямо. – Я должен хоть как-то загладить свой промах...

– От тебя будет больше пользы, если ты останешься и будешь страховать нас здесь, – ответил бородатый спокойно. – Встречать тоже кто-то должен. С этой задачей ты справишься.

Молодой помолчал, теребя занавеску, потом спросил:

– Значит, Аришу берёте?

– Не хотелось бы, но другого выхода нет, – вздохнул бородатый. – Без её «нити» нам его не вытащить. Будем её максимально беречь – может, и получится... Ты тоже, кстати, можешь её подпитывать с берега.

– У нас с ней связь слабоватая, – с сожалением отметил молодой. – Река не пропустит.

– Ничего, подходящий канал сделаем, – подумав, ответил мастер. И, подумав ещё немного, подытожил: – Думаю, шансы, что мы выберемся из этой авантюры без потерь, есть. Не очень большие, но есть.